Православие в условиях господства западнохристианского принципа «рациональной исчерпаемости мира»[1].

Павленко А.Н.[2]

 

В современных социальных дисциплинах – особенно в социологии и политологии – часто говорят о  противоречии Востока и Запада, о противоречии России и Европы[3] или боле обобщенно - о «противоречии между восточно-христианской и западно-христианской цивилизациями». Но между  цивилизациями не может быть «противоречия», так как противоречие есть логическая характеристика отношения высказываний определенного типа, а не характеристика объектов социологии. В социологии существуют «конфликты», противоречия же, как форма мышления, в строгом смысле, существуют только в логике[4].

 Следовательно, возникает вопрос: между чем, в действительности, существует «противоречие», когда говорят о противоречии «двух цивилизаций».

Корректный ответ возможен только один: противоречия существуют между принципами, на которых основывается жизнь восточно-христианской и западно-христианской цивилизаций.

Что это за принципы? Их много и перечислить здесь все нет возможности по самым разным причинам. Поэтому выберу самый существенный принцип жизни западно-христианской цивилизации  с метафизической точки зрения, выразив его в следующей форме:

«Принцип рациональной «исчерпаемости» мира»[5].

Этот принцип, взятый в такой светской и секуляризованной форме, безусловно, имел своим истоком определенного типа религиозную предпосылку: мир сотворен в соответствии с замыслом Бога![6]    

Признание этого принципа в качестве основы собственной жизни с необходимостью  «подталкивало» западно-христианскую цивилизацию к принятию ряда следствий из него вытекающих.

     Следствие первое : двигаясь в череде посылок и следствий человек приходит к постижению божественного замысла. Это значит:

А) Средневековые западные богословы и философы полагали, что человек может качественно познать замысел Бога, но не количественно. Говоря о познании Бога францисканский богослов 13 в. Иоанн Дунс Скот   постулирует : «Итак, я утверждаю, во-первых, что естественным образом  может обретаться не только понятие, в котором Бог постигается как бы через привходящее,  то есть в каком-нибудь атрибуте, но даже некое понятие, в котором Бог мог бы постигаться в Себе и чтойно (et quiditative).Доказываю это тем, что, согласно ему, когда [Бог] постигается как «мудрый»,  то постигается [Его] свойство или как бы свойство, в следующем акте совершенствующее природу»[7].  Чуть ниже он добавляет : «Всякое исследование о Боге  предполагает, что  разум имеет [ о Нем  ] то же самое единозначное понятие, которое он получает от творений»[8].

Отсюда следовало, что постигая «мудрость», заключенную в творении, исследователь, фактически, постигал самого Бога.

 Это средневековое положение послужило эпистемологическим основанием и для создания новоевропейской науки. Этот же аргумент приводит Галилей в «Диалоге о двух главнейших системах мира: Птолемеевой и Коперниковой». В самом конце раздела «День первый» указанного диалога, Галилей вкладывает в уста Сальвиати такие слова: «Истина, познание которой нам дают математические доказательства, та же самая, какую знает и божественная мудрость; но я охотно соглашаюсь с вами, что способ божественного познания бесконечно многих истин, лишь малое число которых мы знаем, в высшей степени превосходит наш;  наш способ заключается  в рассуждениях и переходах от заключения к заключению, тогда как его способ – простая интуиция»[9]. Признание «строения» человеческого познания, а кроме этого и «устройства» самого мира, подчиненными власти этого принципа, фактически, открывало путь к обнаружению божественного замысла, «записанного» в неживой и живой природе математически.

Позднее этот принцип получает свою «спецификацию» в Методе Декарта и Универсальной науке Лейбница. Это же следствие стало базой для возникновения современной науки и техники[10].

Б) В современной науке также есть  значительное количество ученых, которые следуют этому положению. Английский физик Стивен Хокинг принадлежит к той группе исследователей, которая рассуждает следующим образом : если мир сотворен в соответствии с замыслом бога, то «Единая теория всего на свете[11]» ( “Theory of  Everything” - ТОЕ[12])  будет создана и физический мир получит исчерпывающее объяснение. Если мир был сотворен в соответствии с волей бога, то такая теория не может быть построена в принципе. Эта дилеммы была изложена Хокингом в его популярной книге «Краткая история времени»[13].

Следствие второе: двигаясь в череде посылок и следствий человек приходит к замыслу Бога, а, следовательно, и к самому Богу.

      Для христианской цивилизации это имеет более серьезные нетривиальные последствия.

       А)  Знание Бога приводит к спасению. Следовательно, спасается тот, кто знает. Для представителей этого убеждения справедлива максима «знаю, чтобы спастись». Под «знанием» в данном случае понимается как раз знание того, кто (что) есть Бог. Это известная позиция Евномия (4 в.н.э.), получившая в церкви название «евномианская ересь». Против Евномия выступили Василий Великий и Григорий Нисский. Позиция Василия Великого и Григория Нисского сводилась к тому, что  рациональное знание сущности Бога в принципе невозможно. Вообще, к знанию необходимо прибегать тогда и только тогда, когда ослабла живая вера. Знание – это не исключительная привилегия каких-то особенно одаренных людей, а  вынужденная мера, «протез»  заменяющий веру.

Евномий же утверждал, что поскольку Бог Отец породил Бога  Сына, постольку рожденный «после» и «от» не может быть по сущности своей равен «нерожденному» . «Итак, если не по примышлению, - говорит Евномий, - не в смысле лишения, не как часть (потому что неделим), не как что-нибудь иное в Нем самом (потому что прост), не как что-нибудь иное с Ним (потому что нерожденный  един и единственен), то это и будет нерожденная сущность»[14]. Евномию кажется, вполне в духе западной богословской традиции, что он логически  с помощью разума  открыл сущность Бога. На это Василий Великий возражает следующим образом : «А я сказал бы, что сущность Божия нерожденна, но не сказал бы, что нерожденность есть сущность»[15]. Утверждение о знании сущности Бога  Василий Великий рассматривает как гордыню, которая заслуживает самой суровой критики: «Но кажется, что гордыня есть самая тяжкая из всех человеческих страстей, и тех, в ком она есть, действительно подвергает одному осуждению с дьяволом. По сей-то гордыне и они, не зная даже того, какова природа попираемой ими земли, хвалятся, что проникли в самую сущность Бога всяческих»[16]. Это та самая гордыня, которая позднее будет почти «генетически» воспроизводится во всех областях жизни западной цивилизации из поколения в поколение, из столетия в столетие.

Духовное, умное смирение, которое было доминирующим в Восточно-христианской церкви, подвергнется третированию и будет позднее объявлено «недоразвитостью» в сравнении с достижениями западной цивилизации. Но именно против таких «познавательных проектов»  выступали Василий Великий и Григорий Нисский. « Но я думаю,  - говорит в «опровержении» защитительной речи Евномия Василий Великий, - что постижение сущности Божией выше не только человеков, но и всякой разумной природы; под разумною же природой разумею теперь природу тварную. Ибо только Сыну и Святому Духу ведом Отец…»[17]. Но ведь познать замысел самого Бога о мире это, в сущности, то же, что познать самого Бога, его сущность.  Восточно-христианская традиция буквально «запирает» этот путь для человека. Именно по этой причине, в жизни восточно-христианских монастырей Восточной Римской империи, а затем и в Древней Руси и России никогда не получит развитие путь «упражнения» разумного знания Бога. Это не значит, что разум – данный опять же человеку Богом – будет отрицаться в своей силе. Нет, это означает только то, что в восточно-христианской традиции разум останется в связанном состоянии, будучи включенным в христианскую светскую и монастырскую жизнь прямо и непосредственно. В восточно-христианской традиции не появится «Разума» с большой буквы, не появится «Разума автономного»  от Откровения и Предания. Наконец, никогда не появится развитого учения о двух истинах – «истине веры» и «истине разума». Это, в свою очередь, означает, что не будет надобности и в такой форме трансформации и перерождения монастырей как «Университет».

Тот единственный отпечаток, который наложит на восточную православную церковь античный платонизм –  это созерцание. Но и последнее будет считаться «прелестью», если не станет «истинным», соединившись с «чистой молитвой».

Даже еще во второй половине 19-го века – когда в Западной Европе давно властителями дум стали  трансцендентализм Канта, позитивизм Огюста Конта и отвлеченный идеализм Гегеля  -  ведущий русский философ того времени Памфил Данилович Юркевич  напишет специальную работу «Сердце и его значение в жизни человека, по учению слова Божия». В ней Юркевич опирается на христианское учение  о сердце как средоточии  «всей телесной и духовной жизни человека, как существеннейший орган и ближайшее седалище всех сил, отправлений, движений, желаний, чувствовований и мыслей человека со всеми их направлениями и оттенками»[18].  Юркевич не соглашается с приходящим доминированием интеллектуализма в Новое Время, видящего в «мышлении» главный центр не только всего человеческого естества, но и центр духовной жизни. За этим «интеллектуальным редукционизмом» легко увидеть его  философский исток, восходящий к Декарту.

Сердце, согласно Юркевичу, «питает» мышление как духовный источник. Оно «есть седалище всех познавательных действий души»[19]. В сердце рождается мысль, которая есть «предложение сердца». Юркевич дает великолепную философскую интерпретацию значения «головы» как носителя разума, словно предвосхищая будущие штудии о. Павла Флоренского. Голова, полагает Юркевич, «имеет значение органа, посредствующего  между целостным существом души и теми влияниями, какие она испытывает  совне или свыше…»[20].   «Посредническая» роль головы, под которой  в узком смысле   понимается человеческий разум, постепенно, но неумолимо начинает заменяться на «первенствующую» роль, что в языке закрепляется эпитетом – «главенствующая». Юркевич полагал, что разум светит «отраженным  светом», светом, исходящим из сердца.

Таков был лейтмотив  собственного восточно-христианского мировоззрения вплоть до конца 19 в. и начала 20-го. Заметим, что даже в светских Университетах, искусственно перенесенных Петром 1 с Запада в Россию, идея главенства «Сердца» над «разумом» продолжала определять мировоззрение значительной части преподавательского состава. Это означает, что  Россия избежала  доминирования опыта «двух равновеликих истин».   

 

       Б) В 11 в.н.э. крупнейший католический (уже после 1054 г.) богослов Ансельм Кентерберийский отчасти воспроизводит Евномия, правда, исправляя его : credo ut untelligam (верую, чтобы знать) говорит Ансельм, а не intelligo ut credam (знаю, чтобы веровать). Заметим для себя, Анесльм же не говорит «верую, чтобы быть ближе к самому Богу, быть с Богом», но именно «чтобы знать Бога». Уже здесь видно, что «знание Бога» по-прежнему является доминирующей идеей и, одновременно, целью  западного христианства. Не «соединение в молитве», не стяжание Духа Святого, но именно знание, когда активное начало остается за познающим . Ведь это он познает Бога! Поэтому фраза Ансельма могла бы быть продолжена : «верую, чтобы знать, чтобы спастись». Говоря современным философским языком, «познание Бога» делает самого Бога «предметом познания», который определяет уже и путь этого познания и обращение с этим предметом. Кроме того, Бог в  таком познании становится «представлением». Он, теперь, не живой Бог, но только его  «обедненное представление», которое  навязывает человеку такой же точно обедненный тип отношения с ним. Предмет познания в  самом познании навязывает познающему тип отношения к нему, то есть познание не является свободным, в отличие от реального общения с Богом в вере. 

Наоборот, в восточном христианстве – Бог открывает себя верующему в него, как у афонского Старца Силуана (20 в.)  и  сам приходит к человеку в чистой молитве без всяких «рациональных систем». Ввиду чрезвычайной важности для нас поучения Старца Силуана, приведем его полностью : « Богослов –рационалист, - повествует Старец Силуан через своего духовного сына, - строит свою систему подобно тому, как архитектор строит дворец или храм, пользуясь эмпирическими  и метафизическими  понятиями в качестве строительного материала и заботясь не столько о  соответствии своего идеального построения действительной истине бытия, сколько о великолепии и гармонической целостности своего произведения в его логическом аспекте.

Как это ни странно, но многие большие люди не устояли перед этим, в сущности наивным, искушением, скрытым началом которого является гордость.

Порождения рассудка бывают автору дороги так же, как матери дитя – порождение её чрева. Свое  творчество он любит, как самого себя, ибо  отождествляется с ним, замыкаясь в своей сфере. В таких случаях никакое  человеческое вмешательство извне не в силах помочь, и если сам он  не отречется от своего  мнимого богатства, то никогда не достигнет чистой молитвы и истинного созерцания»[21].  Сравнение позиций Старца Силуана и Василия Великого создает впечатление, будто между их пониманием сути христианства не  было разницы в 16 столетий ! Так крепка оказалась любовь к Истине и так устойчиво оказалось желание её хранить !   

В западной христианской традиции  свои задачи верующий понимает иначе. Ансельм  приводит так называемое «онтологическое доказательство бытия Бога», в основании которого лежит несложный силлогизм:

 

1.     Обладать совершенством  - значит существовать.

2.     Бог -  совершенен.

--------------------------------------------------------------------

3.     Следовательно, Бог – существует.

 

         Возникает вопрос : для чего Ансельм осуществляет процедуру логического доказательства «бытия Бога» ? Ответ не может вызывать сомнений – для того, чтобы убедить сомневающихся, для того, чтобы логически удосто-верить свой собственный разум в истинности его притязаний на познание сущности Бога. Ведь как «бытие» является неотъемлемым атрибутом Бога, с точки зрения Ансельма, так «нерожденность» является неотъемлемым атрибутом Бога, с точки зрения Евномия. 

Тому понятию, которое Ансельм использует  для обозначения «верить» - credere, в современной методологии науки больше соответствует важнейшее для неё английское  понятие «belief” (от глагола to believe – верить в смысле «убедиться в правильности своих выводов и взглядов»). Belief  это  «вера» с оттенком «убеждения», обретенная уже не через посредство Откровения, чистой молитвы или истинного созерцания,  а через посредство «удосто – верения»,  достигаемого ли в логическом доказательстве или опытными средствами – «испытанием» реальности (природной, человеческой, животной , какой угодно). Вот, где пролегает еще один интересующий меня водораздел между восточным и западным христианством.

Именно здесь совершается разрыв  с восточно - христианскими взглядами. В чем же заключено различие?

        В) Необходимо убедить в собственной вере (её истинности) сообщество верующих. Поэтому «убедить»  означает  в данном случае «доказать», привести к очевидности, за-свидетельствовать , «казать» свою присущность определенной системе взглядов и убеждений. Но сама процедура «доказательства – удостоверения» является ничем иным как перерождением  «любви» - центрального понятия христианства и одновременно единственной дороги к Богу – в  «судебную тяжбу», в которой Бог (сообщество верующих – западная церковь) выступает «истцом», а верующий «ответчиком» и наоборот. Отношения любви  заменяются отношениями юридическими.

В связи с этим представляют исключительный интерес слова немецкого доктора юриспруденции Фридриха фон Халема: «В западной Римской империи в веру вторгается  логично-рациональное мышление юриста, отношение к Богу в  значительной степени освобождается от эмоций и подчиняется здравому смыслу, а сам Бог подчиняется праву»[22].  Причем фон Халем замечает, что первым богословом – юристом был никто иной, как Тертуллиан. Именно он способствовал распространению на Западе своей конструкции «юридического оформления отношений человека и Бога»[23]. В соответствии с обрядом крещения, человек заключал с Богом «своего рода детально проработанный  договор». По мнению фон Халема самым важным здесь является не содержание конкретного договора, а то, что Бог и человек встречаются не в любви, не в молитве, а на поле правовых отношений и, следовательно, Бог  также оказывается подчиненным праву[24].

           Здесь бы можно было увидеть и обратную сторону «до-казательства», то есть  необходимость обоснования его правомочности, то есть «ис-пытание» такого до-казательства – «experimentum” францисканского монаха  Роджера Бэкона, давшую столь благодатную почву для современных постмодернистских штудий .

Нельзя сказать, что такая «хромота» западного христианства была видна только представителям восточно-христианской цивилизации. Нет, некоторые проницательные  мыслители в самой западной цивилизации давно обратили внимание на этот «юридический порок» взаимоотношений человека с Богом. И  Фридрих фон Халем здесь не первый. Уже Мартин Хайдеггер в «Европейском нигилизме» называет процедуру «удосто-верения» в качестве одной из центральных[25] причин появления современной науки и техники. В основании такого само-удостоверенного Разума лежит стремление «все сделать из самого себя». Такой модус европейского мышления Хайдеггер называет Machenschaft.  По мнению Хайдеггера, впервые Machenschaft  „выходит из тени“ в эпоху средневековья. Средневекое понятие  actus  затеняет первоначальное греческое понимание рас-крытия (αλήθεια) бытия сущего. Теперь  Machenschaft , по мнению Хайдеггера, обнаруживается явственнее „благодаря роли иудейско-христианского понимания творения и соответствующего представления о Боге, которое способствовало трансформации  понимания Бога как бытия (ens)  к его пониманию как бытия творящего (ens creatum)”[26] .А также благодаря тому, что Бог, а затем и мир, были сведены к причинному пониманию, в соотвествии с чем Бог стал трактоваться как “причина самой себя” – causa sui.[27] Но ведь именно «причинное объяснение» природы лежит в основании сущности современной  техники[28], по мнению Хайдеггера.

 

Отсюда следует мой главный вывод: техническое господство современной западной цивилизации, фактически, принуждает принимать весь остальной мир, в том числе и восточно-христианскую цивилизацию, её основной  принцип «рациональной исчерпаемости мира» со всеми его следствиями:

1.Замысел мира постижим (соблазн современной науки и философии).

2.Спасение в знании (соблазн современной экологии: «человек до сих пор еще не понял (не познал) всю полноту взаимосвязи своего существования с окружающей природой). Как только он её поймет (познает), так сразу экологическая проблема утратит свой первоначальный смысл, а человек найдет выход из создавшейся сложной ситуации»).

3.Путь к такому спасению лежит через испытание человека и мира. (Соблазн современной науки и техники).

 

  Как господство этого принципа и его следствий  связано с восточно-христианским мироощущением ? Дело в том, что ничего подобного не вырастало в восточно-христианском мире. Потому, что:

1.     Восточно-христианская  цивилизация никогда не культивировала замену живой веры в Бога – знанием Его. Другими словами, в восточно-христианской цивилизации истина разума никогда не ставилась рядом с истиной веры и как следствие – она никогда не создавала из христианских монастырей -  университетов. «Афонский университет» это nonsens.

2.     Восточно-христианская цивилизация никогда не приводила отношения любви между человеком и Богом к отношению юридического удостоверения.

3.     Восточно-христианская цивилизация никогда не вырабатывала программы «испытания» с целью удостоверения.

4.     Восточно-христианская цивилизация  никогда не вырабатывала из себя (не содержала в себе принципов этому способствующих) современной экспериментальной науки и техники.

     

         Отсюда напрашивается другой вывод : восточно-христианская цивилизация – это совершенно особый мир, который остается для западно-христианской  цивилизации «иным». И было бы наивно полагать, что францисканские и бенедиктинские монастыри 13-14 вв. н.э. - это движение, закладывающее основы современной цивилизации, а  Афонский  монастырь в Греции – это движение вспять ! Нет! Это просто разные способы бытия в мире.

Однако самое главное заключается в том, что такое бытие в мире –  сам восточно-христианский мир -  нам дано!!!  Все, что приходит в восточно-христианскую цивилизацию извне (неважно с Запада или с Востока) – попадает в неё, заимствуется ей, даже копируется  и подражается ею – неминуемо принимает форму, соответствующую её главному содержанию и сущности. Принимает форму господства одушевленности над разумностью, господства непосредственного усмотрения истины над опосредованным, господства веры над знанием, господства сердца над мозгом.